© Комарова Марина
© ИДДК
Когда Арне написал мне на сайте знакомств, это впечатлило. Рост метр девяносто, спортивное телосложение, ух, какой разворот плеч, мускулистые руки и кубики на прессе. Коротко подстриженные каштановые волосы, янтарно-карие глаза и неотразимая улыбка. Орёл, одним словом.
То есть всё прекрасно, но… очень подозрительно. Обычно на сайтах такие красавчики не сидят. И тут два варианта: либо чужие фотографии, либо альфонс, который ищет барышню побогаче.
В общем, скепсис, типичный для девицы за двадцать семь, не дал мне даже помечтать. Изначально я подумала, что он попросту промазал мимо миниатюрной блондинки, фото которой всё время выпадало рядом с моим. Однако каково же было удивление, когда Арне вдруг начал писать на русском и почти без ошибок. Кривовато строил фразы, но понять было можно. Учитывая, что в графе «Откуда» стояло: «Кристианнсанд, Норвегия», я кандидата на предмет познакомиться даже зауважала.
Настолько, что передумала дать щелбан Вике, моей младшей сестрице, которая на сайт меня и затянула. Ибо было:
– Полинка, давай со мной! Одной как-то страшновато, вдруг там извращенцы? – тараторила она, ковыряя пальчиком угол стола. – А так хоть какая-то поддержка. Да и если что, скажу маме, что это ты меня затянула, юную и неопытную.
– У вас разница всего пять лет, – заметил наш брат Лёшка, сидевший рядом и вовсю лопавший кашу с котлетами. – Вика, если ты юна, то и Полинка не особо старуха.
– Молчи, очкарик, – пафосно ответствовала сестра.
Я выключила чайник и, повернувшись, посмотрела на обоих. Лёшка, будучи младше Полины на три года и меня на восемь лет, всегда поражал своими рассуждениями. Меня уважал больше Вики, считал умной и сдержанной, как он выражался: «В отличие от некоторых». В итоге в доме постоянно царят перепалки младших, философское отношение старших и я. А! Ещё у нас есть Бонапарт, в смысле Боня, сенбернар в самом расцвете лет, на пике активности и с замашками настоящего императора. То есть соскучиться в семье Пожидаевых практически нереально. Хиленькое «практически» испаряется, когда приезжает бабуля.
Так, но я что-то отвлеклась.
На мониторе высветился голубой конвертик, прозвучал тихий звоночек. Я села на кровати в позу лотоса, глянула в окно, где уже темно-темно, и глубоко вдохнула. Так, спокойно. Арне сегодня что-то больно романтично настроен. Общаемся уже пару недель, но сейчас какое-то ощущение, что он спешит. А меня почему-то бросает то в жар, то холод. С одной стороны – страшно, если вдруг заявит, что хочет приехать. С другой… С другой я всё же женщина, хоть и не слишком влюбчивая. Хотя… метр девяносто, мускулистые руки, кубики на пре… в смысле, глаза красивые! И свой дом возле озера. И машина. И лодка. Всё, уговорили, я влюбчивая и практичная! Что? Некоторые морщат носы, что думаю не только про чувства? Ну… да. Любовь любовью, а детей чем-то кормить надо.
Поэтому взяв волю в кулак, я открыла сообщение.
Arne: Полина, как ты смотришь на то, чтобы я приехал в июне?
Polina: в июне?
Arne: Да. У меня будет отпуск. Ты согласна?
Подождите, но июнь же завтра? Завтра.
Так, гормоны, стоп! Он же не дату назвал, а месяц.
Пальцы замерли над клавиатурой, сердце пропустило пару ударов. Захотелось встать и походить по комнате туда-сюда. Вдруг придёт умная мысль.
Дверь со стуком распахнулась, я вздрогнула.
– Полинка! – заорала Вика. – Мне сейчас такой швед написал!
Но, увидев моё лицо, тут же замолкла и, быстро усевшись рядом, сунула любопытный нос в переписку.
– О… ого! – только и смогла она выдать, а потом с радостным визгом кинулась меня обнимать.
– Поля! Поля! Он приехать хочет! Это же серьёзные намерения! Ура!
– Серьёзные – это если доехал, женился и не сбежал через двадцать лет, – заметила я.
Потом осторожно отцепила от себя сестру и сосредоточенно посмотрела на выскочивших несколько беспокойных смайликов от Арне.
Arne: Снежинка, почему ты молчишь?
После того как увидел фотографию, где я в свитере со снежинками возле мастерской папы, всё время так называет. А мне даже нравится. Это мило.
Сложный выбор. Слишком мало мы друг друга знаем. Но, с другой стороны, кто как раз собирается жениться, а не просто лясы точить по интернету, тот не будет тянуть.
– И мама с папой будут дома, так что снимет твой красавчик номер, если побоится вдруг оказаться среди будущей родни и провести тут несколько ночей.
– Да, обычно это добром не заканчивается, – согласилась я.
Мама у меня модный фотограф, человек искусства и ценитель необычных лиц. Она любит нас с Викой и Лёшкой такими, какие мы есть, и благосклонно реагирует на любые наши выкрутасы.
Папа же… Папа будет согласен, главное, чтобы мы были сыты и довольны.
– Ну что тут думать! – ёрзала рядом Вика, едва ли не кусая локти. – Ты обо мне-то подумала? Вдруг у него есть такой троюродный брат по линии двоюродной тёти прабабушки?
– А как же швед? – съехидничала я.
– Швед далеко, – очень серьёзно сказала Вика, заправив выбившуюся из хвоста русую прядь за ухо. – А этот сам готов шагнуть в пасть Бонапарту! Ну, Поля, смелость надо поощрять!
Какой хороший аргумент. Я хмыкнула и отправила Арне всего одно слово:
Polina: Приезжай))
И сама не поняла, что сделала. Вика радостно прыгала на кровати и вопила, какая у неё замечательная сестра, что к ней хочет приехать такой классный парень, но я словно погрузилась в какой-то транс. Только сейчас пришло осознание, что поступила я несколько опрометчиво. Правда… я же не замуж за него собралась, а только встретиться. А там, если не понравится, посажу дорогого гостя на самолёт, помашу ручкой и пойду дальше заниматься своими стульями. У нас с папой такой заказ – это что-то. Сложность, конечно, повышенная, но зато как интересно!
Вечер прошёл исключительно в девичьих занятиях. Мы с Викой смотрели фотографии Арне. Глаз, безусловно, радует. Вот он на фоне дома, белого такого, чистенького, с аккуратным крыльцом и дорожкой, выложенной плиткой. Вот сидит в лодке, в руках несколько рыбин, сверкающих серебром на солнце. Вот смеется, прищурившись, и держит на руках полосатого котищу размером с откормленную рысь. А здесь сидит за столом, позади графики, шкафы с папками и какой-то макет.
– Он архитектор, да? – спросила Вика, забавно сморщив нос.
– Да. Господин Арне Ольсен – архитектор. Не только красивый, но и умный. И даже на русском почти без ошибок пишет. Учитывая, что далеко не все наши соотечественники так могут, внушает уважение.
– Прямо всем хорош и пригож.
– Вполне может, что вреден безмерно, самовлюблён и предпочитает здоровое питание, – мрачно предположила я.
– Нет-нет-нет, только не здоровое питание! – в ужасе воскликнула Вика, глядя на меня округлившимися глазами. – Это же плюс сто к занудности и минут пятьсот к спокойствию в семейной жизни.
– Это плюс тысяча, что я останусь дома, – хмыкнула я. – Если выбирать между борщом и принцем, я выберу борщ.
– А ты точно женского пола? – подозрительно поинтересовалась Вика.
– Двадцать семь лет была, во всяком случае.
Пока то да это… в общем, легли мы поздно. С утра должна вернуться мама, поедем встречать. Это мы с сестрой засиделись, Лёшка там, наверное, моделирует что-то. Хочет пойти на инженера, семейное дело его как-то не очень привлекает. Папа уже давно спит, он единственный в семье, кто не любит засиживаться до ночи. Рождённый жаворонком – сов отстреливает на подлёте. Поэтому нам троим приходится сидеть тихо-тихо, дабы не оказаться на прицеле батюшкиного гнева.
Уже когда Вика ушла к себе, я ещё раз полистала фотографии Арне, вздохнула и выключила ноутбук. И хоть внутри щекотало предательское: «А Полина Ольсен звучит не так и плохо».
Я обняла подушку и прикрыла глаза, предаваясь чисто женским мыслям о новом доме, прекрасном муже, большой собаке… и сама не заметила, как провалилась в сон.
…Большой светлый дом. Огромные окна, сквозь которые льётся солнечный свет. Просторная кухня, отделанная деревом. На круглом столе стояли тарелки и подставка с вилками и ножами. Смешные солонка и перечница в виде объевшихся троллей.
На сковородке скворчала яичница, а в тостере поджаривался хлеб. Невероятный, крепкий и головокружительный аромат кофе, за который не стыдно продать душу и всё, что к ней прилагается.
Возле плиты стоял мужчины в одних светло-голубых джинсах. Сама не понимая, что делаю, я беззвучно приблизилась к нему. Положила ладони на крепкие плечи, он едва ощутимо выдохнул, чуть повернул голову. Улыбнулся. Какая у него горячая кожа. Так касаешься, и будто живой огонь перетекает из него в меня. Даже дышать немного трудно, и сердце замирает.
Мои ладони скользнули к лопаткам, кончики пальцев пробежали по позвоночнику. Уловив ещё один еле слышный вдох, я улыбнулась, огладила поясницу и подцепила кожаный пояс.
Провела носом по шее, вдыхая запах чистого мужского тела и едва ощутимый аромат миндаля. Его гель для душа и туалетная вода. И ещё совсем чуть-чуть – табак. Курит редко, но я не ругаюсь. Каждый имеет право на слабости.
– Полина, – чуть хрипловато произнес он, – ты знаешь, что отвлекаешь меня от приготовления завтрака?
Я обхватила его талию руками, прижимаясь к спине грудью. Сквозь тонкую ткань шелковой маечки жар кожи казался ещё сильнее. Пришлось даже встать на носочки, чтобы чуть потереться щекой о плечо.
– Безобразница, – констатировал он. – Придется посадить тебя на диету.
– Ах, мой большой белый господин, не сажай меня на диету, я стану слаба и немощна! Кто тогда будет убирать твой дом и готовить тебе еду? – притворно испугалась я, но положения так и не поменяла.
– Дом мы убираем вместе, а готовлю сейчас я, – добродушно рассмеялся он.
– Это сейчас, – не растерялась я.
На душе спокойно и как-то невероятно светло. Я невольно прижалась крепче и чуть потерлась всем телом.
– Полина, не хулигань, – хрипло выдохнул он, резко выключая огонь. – Ты сейчас доиграешься.
– Может, этого и добиваюсь? – промурлыкала я довольной кошкой.
Он медленно повернулся, давая обвить его шею руками, сжал в объятиях. Но тут же моё сердце пропустило удар, а в горле резко пересохло. Он медленно склонился ко мне, на красивых губах появилась улыбка:
– Что такое, Полина?
Голос не слушался. Я во все глаза смотрела на него и понимала, что первый раз в жизни вижу этого мужчину.
Проанализировать сон толком не получилось. Потому что приехала мама вместе с Жоржем, и срочно пришлось накрывать на стол. Жорж – досконально метросексуальный ассистент мамы, без которого она не выезжает ни на один серьёзный заказ. Стройный мулат с удивительно красивым лицом, грациозными движениями и внимательным, несколько отстранённым взглядом. Французские предки и правда неплохо наследили в родословной Жоржа, подарив тёмную кожу, чудный голос и непривычное для нашего слуха имя. Также где-то там, в Лионе, обитают его дальние родственники, к которым он пару раз ездил, но на этом общение с прекрасной родиной и ограничивалось. Сам Жорж живёт здесь, вместе с отцом и тёткой, работает с Вероникой Пожидаевой и прекрасно себя чувствует.
Они вошли в дом, шумно обсуждая манерную, но в целом приятную клиентку, которая хотела, чтобы её непременно изобразили как девушку из романов Ирины Успенской. И неважно, что клиентка уже не совсем девушка, а изображать пришлось с огромными усилиями. Желание клиента – закон.
– Что ни проект, то у вас приключения, – заметила я, ставя перед ними омлет с колбасой.
Жорж взял вилку, изящно покрутил её на свету, рассматривая витиеватый узор на ручке.
– О да. Но мы никогда не скучаем. Как говорит Вероника, люди – те же стулья. Главное – переставить в нужное место и настроить свет.
Это она всегда так, намекая на нашу мастерскую. Частный предприниматель Пожидаев превратил гараж и сарай в рабочее место, подключив к делу и меня. Что? Столярничать – не женское дело? Хотите, поговорим об этом?
Мама сделала глоток кофе и чуть поморщилась. Потом поправила очки, чуть сползшие с кончика носа, и пригладила светлые кудряшки, вечно норовящие стать в разные стороны.
– Молока добавлю, – сказала она, вставая и подходя к шкафу.
– И мне, – тут же оживился Жорж.
– В общем, вижу, вы оба довольны, – улыбнулась я, присаживаясь рядом с Лёшкой, который принципиально ел по утрам только овсянку.
– Угу.
– Мам, к нам тут один парень приезжает, – невинно сказала я, размешивая сахар в чае. – Из Норвегии.
– Дитя моё, ты предупредила, что ему придётся жить в угловой комнате, с окном, выходящим на реку? Там порой сыровато, пусть возьмёт что-то теплое, – невозмутимо сказала она, возвращаясь за стол.
– Он должен быть закалённый, – задумчиво протянула я, – не южанин же, в конце концов.
– Хорошо, главное, чтобы папа не удивился.
Вот так всегда. В любой ситуации – «главное, чтобы папа не удивился». Мама разрешала нам с Викой и Лёшкой разное сумасбродство, но при этом всегда опиралась на поддержку папы. Хочешь велосипед? Пожалуйста. Хочешь в горы кататься на лыжах? Не вопрос. Погулять с ребятами на выходных? Хорошо. Но помни, ровно в двенадцать… Тьфу, папа не должен удивляться. Ибо если он удивлялся, то ничего хорошего из этого не выходило. При всей либеральности стоять на голове нам не позволяли, хоть и могли побаловать.
– А он не побоится тут оставаться на ночь? – поинтересовался Жорж.
Вика незаметно для всех толкнула его локтем в бок. Ну… почти незаметно.
– И вообще, думаю, мы отправим его в гостиницу, – честно призналась я. – Так и ему комфортнее и…
– Нам грустнее, – закончил Лёшка и получил от меня подзатыльник.
Гости в нашем доме – явление редкое. Из-за постоянной занятости вечно всё не складывается, можем встретиться с родными-близкими и друзьями где-то на выезде. Исключение – бабуля. Она всегда приезжает без предупреждения, строит всю семью и, как истинная госпожа, получает огромное удовольствие. Фамилия такая – Госпожа, только ударение на вторую «о». Досталась от второго мужа и неожиданно пришлась по вкусу. Бабулю все в доме обожают, поэтому каждый приезд как праздник.
В результате Арне Ольсену могло достаться. Вика любит новых парней, Лёшка – новых людей, мама – новые лица, а папа и я… терпим всё это. Нет, мы, конечно, весьма общительны, но куда меньше остальных.
– Тебе нужно платье! – заявила Вика. – Кто встречает молодого человека в джинсах и мастерке? Да ещё и без украшений!
– Могу взять штангенциркуль и отвес, – невинно захлопала я ресницами. – Спорим, его так ещё никто не встречал?
Кстати, Арне не особо-то и удивился, услышав, кем я работаю. Отнесся с уважением, но не ахал в восторге. У них там все же женщины работают и в так называемых мужских отраслях, поэтому норвежские ребята привычны и не к такому.
– Полина! Нельзя так! Мам, ну скажи ей! – заупрямилась Вика. – Она хочет, чтобы норвежец до нас даже не доехал – удрал прямо с вокзала!
– Это будет не так просто, учитывая, что он прилетает на самолёте, – заметил Лёшка.
Дверь открылась, и, напевая весёлый мотивчик, на кухню зашёл папа. Подозрительно посмотрел на нас, все как-то синхронно примолкли. Видимо, задумались о норвежце и бедах, которые скоро упадут на его голову.
Но папа это расценил по-своему. Прежде чем сесть за стол, взял с плиты сковородку с оставшимся омлетом и бодро поинтересовался:
– Итак, чему я должен удивиться на этот раз?
Нормальная девушка не садится на мотоцикл, не надевает косуху и шлем, не устраивает отца в коляске, чтобы… выбрать платье.
Но то нормальные, а это я. К тому же мама считает, что у неё «переизбыток художественного вкуса», поэтому её присутствие только навредит. На самом деле она с искренним интересом будет смотреть меняющиеся наряды на клиенте и предлагать варианты, но вот в обычной жизни к одежде весьма равнодушна. Поэтому шопинг в семье никогда никому не успевал надоесть. Мне от неё передалось равнодушие к платьям, брючкам, блузочкам и умение скупиться за час, при этом не истрепав нервы ни себе, ни окружающим. А папа просто решил отдохнуть и проехаться. К тому же ему нравится смотреть на нас с Викой, как мы преображаемся из хулиганистых девчонок в настоящих леди.
Но в любимом магазине ждала засада. Ассортимент состоял из: «дорого», «не нравится», «дорого» и «боже, да ни за что!», что серьёзно осложняло мне задачу. Учитывая, что мы договорились в восемь вечера поговорить с Арне по скайпу, я начала нервничать. Надеялась, что за полтора часа справлюсь.
– Ну, чего ты? – попытался приободрить папа, скользя взглядом по развешанным на плечиках платьям. – Вот это сиреневое очень даже ничего.
– Оно неприличное, – буркнула я. – Я в нем не смогу сесть.
– Здесь есть вот миленькое темно-синее с серебром, – внес он предложение, указывая на платье. – И вообще, при встрече с молодым человеком необязательно прям так сразу раз – и села. Или ты думаешь, он будет настолько отличаться от того, что на фотографии?
– Если настолько, то у вас с собой будет что-нибудь мягкое, дабы подстелить под падающее дитя, – мрачно отозвалась я.
О таком варианте я думала и не один раз. Но не будет же он подсовывать специально красавца, чтобы тот говорил со мной перед камерой! Хотя… в наше время всё может быть.
Заметив мой хмурый вид, папа вдруг сунул мне в руки бирюзовое платье, расшитое мелкими белыми звёздочками, больше похожими на снежинки.
– На, примерь это, – папа окинул задумчивым взглядом мою фигуру. – Должно подойти.
Я уже хотела было мотнуть головой, но узор снежинок привлек внимание. И через несколько минут уже скрылась в примерочной.
Правда, у зеркала все же замерла, держа тонкую ткань в руках. Да уж, хороша девица на выданье. Без косметики, с короткой толстой тёмно-русой косой, несколько прядей выбились, обрамляя лицо. Серые глаза, правильные черты лица, родинка над уголком рта, губы… хм, улыбаются. И щечки ничего такие, миленькие.
Ладони узкие, пальцы длинные, а вот ногти – нет. Попробуйте с когтями поработать с инструментом!
Рост – гордые метр шестьдесят три. Зато если задрать нос и посмотреть сверху вниз, то у собеседника может появиться чувство, что пора сматываться.
Встряхнув головой, я быстро сняла собственную одежду и облачилась в платье. Так, а ничего. И грудь подчеркивает, и поясок белый на талию прилагается, и снежинки по подолу очень милые, длина вполне корректная – два пальца от колена. Не то чтобы я дикая скромница и боюсь показать ноги, но… одно дело их показывать своему парню, другое – толпе парней в не предназначенных для этого местах. Вика всё время меня обзывает занудой, но я не смущаюсь. Пусть следит за своим курносым носом.
Когда я вышла из примерочной, мило беседовавшие отец и продавщица умолкли. Секунда, две, три… Я занервничала. Дело в том, что примерка – это не моё. В смысле, как девочка я… не очень. Если первое платье мерю с осторожностью, второе с интересом, третье в напряжении, то четвертое… Не бывает четвёртого, собственно. Весь шопинг заканчивается на волшебной цифре три.
– Ну, чего вы? – чуть хрипловато спросила я, переводя взгляд с одного на другую. – Идет или лучше снять?
– Снять всегда успеешь, – авторитетно заявил папа. – А покрутись-ка, мне надо рассмотреть!
Неуверенно потоптавшись на месте, я всё же сделала, что просили.
– Берём, – удовлетворённо кивнул он. – Всё хорошо. Кроме одного.
– Чего? – насторожилась я, уже почти двинувшись переодеваться.
Он закатил глаза:
– Разве не ясно? Какой-то нахал с загорелым торсом собрался увезти мою дочь в холодную далекую страну!
Продавщица тут же сделала вид, что её совершенно не интересует наш разговор, однако любопытство буквально сгустилось возле неё плотной стеной.
– Страна может быть не такой холодной, если уметь правильно греться, – подмигнула я и скрылась в примерочной.
Ну… а что? Пусть следит за эмоциями и вообще! Не надо так откровенно хотеть всё знать!
Когда мы оказались на улице, папа отобрал пакет с покупкой.
– Вот я думаю…
– Что? – я натянула шлем и поправила застёжки.
– То ли не стоило тебе говорить последнюю фразу, то ли надо было ещё остаться и посмотреть сумочку и босоножки, – сказал он с самым невинным видом.
Я потеряла дар речи и уставилась на него:
– То есть не одной мне хотелось…
Мой мобильный разразился громкой трелью. Похлопав по карманам, я достала телефон и приняла вызов.
– Алло?
– Полинка, вы там всё? – затараторила Вика. – Давайте быстрее, у нас тут… ой, такое! Словами не передать! Ждем вас!