«Незримого Начала Тень, грозна,
Сквозь мир плывет, внушая трепет нам…»
Перси Биши Шелли, (перевод В.В. Рогова)
Весна, 1832 год, окрестности реки Сунжи[2]
Из журнала Константина Вербина
В то утро я и мой сослуживец князь Вышегородцев продолжили путь. Несмотря на тяготы подобной дорожной жизни, мы ни разу не пожалели, что вызвались «охотниками»[3] провести разведку окрестностей, дабы изучить местность и узнать о живущих здесь народах, об их нравах и обычаях.
Ночёвку в ущельях, скудное дорожное пропитание, длинные переходы по узким горным тропам, даже наш облик – уже за два дня пути мы стали похожи на бродяг – всё бремя странствия мы находили весьма интересным и забавным. Черкесские костюмы, в которые мы облачились по надобности, поначалу забавляли нас, но вскоре мы оценили удобство этих одеяний для подобных путешествий. Нам очень повезло с проводником, который легко находил самые короткие дороги, и про каждый холм мог рассказать красочную легенду.
Свернув на тропинку, проходившую сквозь пролесок, мы увидели лежащего на дороге мальчика лет десяти. Изорванная одежда и многочисленные царапины говорили о том, что паренёк проделал дальний путь. Князь нащупал едва ощутимый пульс – мальчик был жив. Мы не могли бросить ребёнка умирать. Весь путь мальчик не приходил в сознание. Укладываясь на ночлег, мы опасались, что он не доживёт до утра… До ближайшего аула было более суток пути.
Весна, 1839 год, Кисловодск
Из журнала Константина Вербина
Этой весной по казённой надобности случилось обосноваться в Кисловодске, где отныне и должна была продолжиться моя служба в Третьем отделении[5] собственной Его Императорского Величества канцелярии. Из-за перенесённого тяжёлого ранения пришлось оставить военное дело в чине капитана, и моя служба Отечеству продолжилась в конторе Бенкендорфа, где меня определили во вторую экспедицию, вверив дела по следствию государственных преступлений. Для одних служба на Кавказе – ссылка, для других – удача дослужиться до высокого звания и чина. Я отношусь ко вторым, и несказанно обрадовался, получив приказ о своем переводе в Кавказский округ. Мне, как и в Петербурге, вверили следствия преступлений на Кислых Водах, которые не под силу жандармам губернских властей.
Утро сего дня – начало нашего второго дня в Кисловодске – обещало стать весьма приятным, ибо мне дали неделю отдыха перед тем, как я должен приступить к делам на новом служебном месте. Я тогда еще не подозревал, что мечты об отдыхе вскорости будут разрушены, уступив место служебным размышлениям. Мы с супругой сидели на террасе, наслаждаясь утренним кофе. Открывающийся нашему взору ландшафт дарил чувство сладкого умиротворения, навевая мысли о рае на земле.
– Нам удалось поселиться в райском уголке! – супруга не переставала восхищаться нашим новым пристанищем.
– Моя милая Ольга, я рад, что тебе пришлось по нраву наше изгнание, – ответил я.
Супруга улыбнулась, склонив голову к плечу. Ольга – удивительное создание. В ней чудесным образом сочетаются непринуждённая светскость и мудрость. Она уверенно держится в любом обществе и может поддержать всякую беседу с таким видимым воодушевлением, что никому не придет мысли заподозрить удивительную актерскую игру, скрывающую непреодолимую скуку.
– Надеюсь, Аликс понравится жизнь на Кислых Водах, – сказала Ольга, посерьёзнев. – Возможно, ей удастся обрести друзей…
– Моя дорогая, вряд ли Аликс обнаружит отличие между водяным обществом и светом Петербурга, – ответил я. – А местные помещики тоже не составят ей подходящую компанию…
– Не будь занудой! – обиженно перебила Ольга. – На водах собираются люди со всех уголков Империи… Вспомни, на немецком курорте у Аликс появились ухажеры и подруги.
Супруга давно безуспешно пыталась привлечь свою сестру к светской жизни, которая не вызывает у Аликс ни малейшего интереса. Наша барышня никак не умеет принять участие в салонной беседе – либо задумчиво молчит, либо вставляет слова невпопад. Александра удивительно привлекает к себе всё светское злословие. Разумеется, в нашем с Ольгой присутствие никто не смеет нападать на Аликс, но стоит нам лишь на миг отвлечься, как дамы наперебой засыпают её колкостями. Мне никогда не понять, почему некоторым особам столь отрадно мучить других – тех, кто не может дать им достойный ответ.
Поспешу заметить, что болтовня о том, что Александра либо слабоумна, либо безумна – очередная глупая сплетня.
Отзывы о её слабоумии вызывают у меня растерянность. Аликс восхитительно играет в шахматы, и выиграть у нашей барышни мне удается весьма редко. Супруга рассказывала мне, как в юности ей наняли учителя математики. Ольга любила играть с младшенькой Аликс в учителя и ученика, объясняя ей свои задачи. Так вот, Александра с успехом решала головоломки, которые изучала её старшая сестра. Не спорю, что Ольга может великолепно объяснить даже математические задачи, но не каждый ребенок сумеет их решить. Мне кажется, что сплетня о слабоумии Алички вызвана её неумением вести светскую беседу, о чём я только что упомянул. А ведь на самом деле все совсем иначе, уважаемые светские особы. Выходит, ваши беседы просто недостаточно увлекательны. Впрочем, светские темы болтовни меня тоже никогда не занимали, из-за чего я быстро снискал славу нелюдимого человека.
Аликс безумна? Беда в том, что люди, дабы унять свой страх пред неизведанным, пытаются найти простые объяснения любым, пугающим их явлениям. Виной всему удивительный дар Алички. Она может предчувствовать смерть… Девочка будто находится между нашими миром и миром усопших… Не скрою, я сам поначалу не поверил словам Ольги, пока лично не убедился в талантах её сестры. Многих пугает дар Александры. Одни называют Аликс ведьмой и осеняют себя крестным знаменем при её появлении, что вызывает у меня только горькую усмешку. Другие не верят, вернее, делают вид, что не верят, объясняя всё безумием, тем самым, как я уже говорил, пытаясь скрыть свой страх от себя самих.
Любопытно, сейчас видения в моде, и люди бросаются к первому встречному жулику, заявившему о своих необычных способностях, но тут же сторонятся того, чьи таланты не являются вымыслом. Ольга мечтает, что однажды у Аликс появится возможность проявить себя, заставив замолчать всех злобных болтунов. Думаю, замолчать они не сумеют, но обвинения в слабоумии, наверняка, оставят.
Вскоре к нашему утреннему кофе присоединилась Александра. Она выглядела очень взволнованной и немного усталой.
– Простите, я дурно спала, – немного рассеянно произнесла Аликс.
– Ты дурно спала? – весело переспросила её Ольга. – В чём причина? А, может, в ком?
– Да, помнишь… поручик Кравцов, с которым вчера на балу беседовал Константин, – задумчиво ответила сестра.
– Разумеется, ты танцевала с ним! Похоже, он выделил тебя среди других барышень, жаль, что так рано покинул бал! – весело произнесла Ольга.
Я поймал взгляд Аликс, полный горя и отчаянья перед неизбежным. Ольга, будучи всегда наблюдательна к настроению сестры, тоже посерьезнела.
– Кравцов должен умереть, – прошептала она, – эти чувства охватили меня, когда мы собрались ехать домой с бала…
– Умереть? Когда? Где? Что ты видела? – я не смог сдержать чувств.
Поймав строгий взгляд Ольги, я замолчал. Подобные видения вызывали у неё беспокойство за сестру.
– Я вижу раннее утро… Первый луч солнца упал на капли крови, блеснувшие на влажной после ночного дождя траве… и тень облака на бледно-голубом утреннем небе укрыла мёртвое тело… Он уже мёртв, я это чувствую!
Александра поставила локти на стол, обхватив голову руками. Её плечи тряслись. Сестра сразу же поспешила к ней.
– Успокойся, милая, успокойся, – ласково шептала Ольга, обнимая Аликс.
– Возможно, его убили ночью, – сказала Александра, пытаясь казаться спокойной.
Я замер подобно парковой статуе: видения и предчувствие никогда не обманывали Александру. Смерть поручика Кравцова станет делом государственной важности… Я был одним из немногих, кто знал о секретной службе поручика в Третьем отделении… Такие люди быстро наживают множество врагов, которые сводят отнюдь не личные счёты…
Задумавшись, не слышал, как лакей сообщил мне о визите посыльного. При виде бледного от волнения юнкера, выражение лица которого подтверждало мои худшие опасения, почувствовал, как у меня немеют ладони. С волнением выслушал приветствие посыльного; мне казалось, что юнкер едва мямлит, хотя на самом деле он быстро и чётко отрапортовал нужные фразы.
– Поручик Кравцов убит, – наконец, услышал я новость, которая стала мне известна минуту назад. – Вам велено немедленно отправиться со мной, генерал-майор Апраксин[6] ждёт вас!
Не говоря ни слова, я по мере своих сил после пережитого волнения поспешил за юнкером. Мы уселись в бричку и понеслись по узкой дорожке.
Из журнала Александры Каховской
Не ожидала, что моё первое приятное знакомство на новом месте омрачится трагедией. Не скрою, мне пришелся по нраву поручик Кравцов, он смел и умён – обладатели подобных качеств вызывают у меня симпатию и желание продолжать дальнейшее общение. Нет, я не успела его полюбить, но могла бы… Не сумею описать ту боль, которую ощутила, почувствовав скорую погибель человека, который мог бы стать моим возлюбленным… Множество раз пред моим взором мелькали видения грядущих смертей, обычно вызывавшие лишь безразличие перед неизбежностью, а если смерть грозила врагам – чувство тихого злорадства, что высшие силы отомстили за мои страдания. Сие чувство жестоко, знаю, но ничего не могу с собою поделать. Какая сладкая отрада видеть труп блестящей дамы, выставлявшей меня на всеобщее посмешище…
Как печально… Я ещё не успела полюбить Кравцова, а уже столь тяжело переживаю его смерть… Могу представить, как больно терять того, кого любишь… Легче, наверно, умереть самому, чем терпеть подобную пытку.
Мы с Ольгой отправились к колодцу: я – дабы выпить очередную порцию ужасной воды, Ольга – побеседовать со своими новыми знакомыми. По правде сказать, они не произвели на неё приятного впечатления, но Ольга не хотела показаться невежливой.
При виде нас скучающее водяное общество оживилось. Я отчётливо слышала перешёптывания за моей спиной, о том, что Кравцов погиб из-за того, что полюбил меня. Дамы шептались о проклятии, которое падет на голову любого, кто полюбит «эту ведьму».
Столь бесцеремонная болтовня за спиной унижала меня, но не тронула моё сердце. Откуда можно знать, полюбил ли меня поручик Кравцов? Как хочется людям придумать интересную для них историю. Я уже привыкла к подобным сплетням, и они вызывают только непреодолимую скуку. Неужели никто не может придумать нечто поинтереснее? Похоже, людская фантазия не столь безгранична, как утверждают философы.
Пока сестра беседовала с приятельницами, я вернулась к колодцу, чтобы в очередной раз зачерпнуть кружку неприятной целебной воды. Меня окликнула Нина Реброва[7], прогуливавшаяся с компаньонкой неподалёку. За недолгое время пребывания на водах она стала единственной особой, вызывавшей у меня симпатию. Её отец, хозяин богатого имения на Кавказе, построил усадьбу в Кисловодске, куда часто приезжает Нина. Алексей Федорович Ребров очень уважаемый человек, благодаря именно его стараниям мы получили очаровательный курорт у Нарзана.
Оставив сопровождающую компаньонку на скамейке в тени деревьев, Нина подошла ко мне.
– Мне очень жаль, что так случилось, – печально произнесла она, набирая воду из колодца. – Поручик Кравцов полюбил вас… Простите, если эти слова расстроят вас… я, право, не хотела…
Нина смутилась своей невольной откровенностью, поразившей меня, и я не сумела скрыть удивления.
– Почему вы решили, что Кравцов испытывал ко мне какие-то чувства? – спросила я. – Он видел меня впервые!
– Я прожила на водах несколько лет, – ответила Нина с улыбкой. – И уже с первого взгляда вижу, кто в кого влюбился всерьёз, кто кем увлёкся, а кто просто ищет приключений и морочит головы. За годы научилась безошибочно угадывать, какой роман закончится, так и не начавшись, а какой ждёт брачный союз. Уверяю вас, все эти встречи, ухаживая, взгляды – так похожи друг на друга. Если бы заключала пари, то стала бы богаче родного отца, но считаю это дело низким и недостойным, нехорошо делать ставки на чувства других…
После этих слов Нина Реброва вызвала у меня ещё большую симпатию.
– Взгляните, – Нина кивнула в сторону молодой дамы и офицера, мило беседовавших на скамье. – Как вы думаете, чем закончится их роман?
– Увы, не могу знать, – честно призналась я.
– Они всерьёз увлечены друг другом, но дама слишком любит, чтобы её развлекали, а офицер слишком прямой и немного несдержанный человек. Через пару дней они возненавидят друг друга. Довольно частая ситуация на водах.
Нина прикрыла рот рукой, скрывая зевоту.
– Поразительно, вы определили их характер! – я восхищалась.
– Все характеры представителей водяного общества одинаковы… Не придавайте моим наблюдениям большого значения… Ведь вы обладаете мистическим даром, – заметила моя новая знакомая.
– Пока, если судить по нашему разговору, мистический дар присущ вам, – улыбнулась я. – Поверьте, для меня эти томные парочки все одинаковы, а определить по взглядам и жестам, насколько кавалер увлечён дамой, – удивительный талант! Вы предсказываете судьбу без всякой мистики, а мне не дано подобного таланта.
– Скукотища, уверяю вас! – воскликнула Реброва. – Когда вы поживёте на Кислых Водах чуть больше года, вы сами начнёте предсказывать романтическую судьбу курортников…
Я с улыбкой пожала плечами.
– Вы прекрасно разбираетесь в людях, – ответила я.
– Увы, представители водяного общества и окрестных поместий настолько скучны, что их поступки предсказуемы, – повторила Нина. – Без лести замечу, что вы и ваша сестра самые интересные особы на водах из всех присутствующих дам.
– Благодарю… Думаю, вы заметили, что меня не очень жалует светское общество, – заметила я. – Поэтому ваша похвала мне особенно отрадна…
На балу я обратила внимание, что Нина всегда была окружена компаниями молодёжи. Похоже, на моём лице и голосе отразились мои мысли, что немного обидело Нину.
– Только благодаря славе папеньки я никогда не остаюсь в одиночестве на балах, – ответила Нина. – На самом же деле представители водяного общества считают меня очень скучной и чрезмерно добродетельной. Милая Аликс, от вас меня отличает лишь умение отвечать светским шутникам.
Оставалось лишь сконфуженно извиниться.
– Не стоит, – весело произнесла Нина, – вы в этих местах как глоток свежего воздуха, и мы станем добрыми друзьями… Но спешу вас предупредить, вскорости вы превратитесь в местную достопримечательность, о вас уже слагают небылицы…
– Не впервой, я привыкла, – ответила я, – шёпот за спиной совсем не задевает меня, а вот насмешка, брошенная в лицо, заставляет замереть. Я чувствую, что расплачусь, если произнесу хоть слово… Только прошу вас, не надо меня выручать, от этого мне будет больнее…
Нина быстро отвела в сторону взгляд, в котором я уловила сочувствие, ей не хотелось меня обидеть.
Мимо нас медленно прошла девушка в чёрном платье, ее гладко уложенные волосы украшала маленькая шляпка с чёрной прозрачной вуалью. Не только одежда, но и весь облик барышни выражали скорбь и траур. Не сразу в ней удалось узнать надменную племянницу генерала Северина, вежливо презиравшую меня. Помню, позавчера, когда мы ехали в открытой коляске, она обогнала нас верхом, подарив мне сочувственно-надменный взгляд. Я раньше встречала её в Петербурге. Кира Северина никогда не участвовала в нападках на меня, но и никогда не проявляла добродушия, относясь как к убогой слабоумной. Впрочем, мне совершенно безразлично ее отношение.
– Барышня Северина в трауре? – удивилась я. – Вчера на балу на ней было розовое платье…
– Вы многого не знаете, Аликс, – сказала Нина, видя моё замешательство. – Барышня безумно и безответно влюбилась в Кравцова, она весьма навязчиво преследовала его и даже приезжала к нему на квартиру. Северина донимала беднягу всю неделю, как только появилась на Кислых Водах…
Я не ожидала, что подобная особа способна на столь безумные чувства.
– Несмотря на траур Северина не отказалась от развлечений, но совсем не щадит чувства других! – укоризненно продолжала Нина. – Она явилась в усадьбу госпожи К* на празднование ее именин в черном платье, чем едва не довела именинницу до обморока, а сама даже не сподобилась понять, почему ее появлению не рады!
Понимая, насколько люди боятся всего, что связано со смертью, я разделила негодование моей собеседницы. В свете многие считают дурной приметой, если кто-то явится на радостный семейный праздник: именины или крестины в одежде черного цвета – олицетворения траура. «Жди беды» – начнут шептать.
Помню, однажды Ольга, по обыкновению отправившись делать визиты, заехала к одной из своих многочисленных приятельниц. Моя сестра тогда надела свое изумительное платье из черного бархата с белыми атласными манжетами. Встретивший ее лакей предупредил о начале празднования именин малолетней племянницы хозяйки. Ольга поторопилась вернуться, попросив лакея не докладывать о ее прерванном визите, дабы не вызвать вопросов о причине столь спешного возвращения. Зачем понапрасну пугать людей недобрыми приметами?
Не думаю, что Северина задумалась о других, барышни подобного склада, считающие себя центром мирозданья, никогда ни о ком не беспокоятся.
Признаюсь, я ужасно завидую дамам, одетым на балах в роскошные черные платья, которые придают им таинственный облик. Однажды я увидела госпожу Смирнову-Россет в черном платье. Насколько прекрасно ей подходит сей цвет! Смирнова часто надевает черное на вечера в своих салонах. Но Ольга и слышать ничего не желает о черном платье для меня, называя подобный наряд дурным тоном для юной барышни.
– Не удивлюсь, если Северина убила Кравцова, – предположила Нина. – Она сумела упросить его совершить с нею прощальную ночную прогулку… Кстати, барышня нередко хвасталась, что прекрасно стреляет и фехтует… Хотя кого сейчас этим удивишь? Многие барышни берут уроки стрельбы и фехтования, полагая тем самым выделиться среди нас – неженок. Пару раз взмахнули рапирой и вообразили себя Надеждой Дуровой, – Реброва усмехнулась, – Ладно, не стоит уподобляться светским сплетникам… Взгляните, как оживились компании на скамейках при появлении мадемуазель Киры…
Действительно, за время нашей с Ниной беседы водяному обществу наскучило обсуждать мою персону, и они сидели весьма вялые, но стоило появиться племяннице генерала, как их лица снова засияли, а разговор оживился.
Вскоре Нина оставила меня, поспешив к семейному обеду. Оставшись одна, я задумалась, чем заняться, дабы не стоять подобно статуе: побродить по парку или выпить еще одну кружку из колодца. Последнее было для меня самым неприятным.
– Я наблюдал за вами, – голос доктора Майера[8] вывел меня из раздумья. – Вы впили всего лишь две кружки! Это ничтожно мало!
В его голосе звучал нешуточный укор. Пришлось послушно зачерпнуть очередную кружку зловонной воды.
– Не стоит делать столь страдальческого лица, будто вас желают отравить, – весело заметил он.
За время знакомства с Майером я успела привыкнуть к его несколько циничным шуткам. Он был давним приятелем Константина. Мы с Ольгой познакомились с ним два года назад, когда приезжали на воды. Кстати, именно он представил Константина Ольге, и у нас с доктором быстро сложились добрые приятельские отношения.
Майер вызвал мою симпатию благодаря своему серьезному отношению к мистике. Несмотря на пристрастие к цинизму, доктор имеет нешуточную склонность к сверхъестественному. Худощавый, невысокий с внимательным взором он многим напоминает алхимика со старинных гравюр.
– Ваши успехи невероятны! – воскликнул он. – Готов держать пари, ваш талант поможет Константину разоблачить убийцу Кравцова! Вы ведь предвидели его гибель, не так ли?
Я смущенно улыбнулась.
– Простите, но почему вы решили, что я смогла предвидеть смерть Кравцова? – поинтересовалась я.
– Иначе быть не могло! – ответил доктор уверенно. – Поверьте, вам не должно стыдиться своего дара! Это как зрячему стыдиться своих глаз в кругу слепых! Вы можете оказать неоценимую услугу, в ваших руках судьба злодея, а, значит, торжество справедливости.
– Возможно, вы правы, – задумалась я.
– Даже болван Юрьев[9] не сможет вам помешать! – добавил он сердито.
– Простите, не имею чести знать…
– Вы не обязаны знать каждого жандармского болвана! – категорично заметил доктор. – Он занят лишь разоблачением мнимых заговоров и не видит дальше своего носа!
Только теперь я вспомнила одну из бесед Константина и Майера. Доктор рассказывал, как однажды по хлопотам Юрьева его арестовали по обвинению в заговоре. С тех пор их отношения стали более чем прохладными. Я решила не уточнять, как Юрьев может помешать моим видениям помочь Константину. Майер вздрагивал при любом упоминании имени давнего недоброжелателя, и на его лице мелькала гримаса возмущения.
– Знайте, я на вашей стороне! – произнес доктор серьезно. – Беда в том, что вы не умеете доказывать наши доводы, но я всегда готов прийти на помощь! Поверьте, я умею убеждать…
В его голосе звучала суровость, адресованная ко всем, кто «не видит дальше своего носа». Я не смогла сдержать улыбку.
Доктор со вздохом взглянул на часы.
– Мне пора к одной почтенной графине, – произнес он, разочарованный тем, что вынужден прервать нашу беседу, – у нее…
Он задумчиво пробормотал что-то по латыни. Разумеется, я не стала просить перевода очередной редкой болезни, которые обожают находить у себя многие дамы и хвастать друг перед другом. Нередко доводилось слышать разговоры «у меня такая-то болезнь…» – название по латыни, «ой, помилуй Боже! А у меня такая болезнь!» – тоже название по латыни. Ольга вообще считает подобные беседы недостойными для дамы, не впавшей в старческое слабоумие.
Майер удалился, и я вновь осталась в одиночестве.