Песня семнадцатая

 

1 «Вот, вот оно, чудовище с хвостом,

Как пика, заостренным! Через горы

Оно летит и рушит все кругом:

 

 

4 Оружие и стены, и затворы,

И целый мир умеет заражать

Зловонием». Так вверх, поднявши взоры,

 

 

7 Сказал певец и стал к себе он звать

Чудовище, маня его рукою.

И тот, в ком приходилось нам узнать

 

 

10 Коварства образ, начал головою

И туловищем на берег ползти,

Но страшный хвост свой прятал под водою.

 

 

13 В его лице могли бы мы найти

Души прекрасной, чистой выраженье:

То дух добра, казалось, во плоти, —

 

 

16 А хвост его, родивший омерзенье,

Змеиный был. Две лапы и спина

Покрыты шерстью; адского творенья

 

 

19 Крутая грудь была испещрена

Узорами и пестрыми цветами:

По яркости им уступить должна

 

 

22 Ткань Азии с турецкими коврами;

Арахны ткань поспорить не могла

С их пестротой узорными каймами.

 

 

25 Как бы ладья, которая всплыла

Вдруг на берег одною стороною,

Другою же погружена была

 

 

28 Еще в воде, иль, как бобры весною,

В стране Тедесков ждут на берегу

Недвижные, с согнутою спиною,

 

 

31 Чтоб броситься к беспечному врагу,

Так мерзкое чудовище таилось

У берега, – забыть я не могу, —

 

 

34 Поднявши хвост, над бездною крутилось

И, жало ядовитое раскрыв,

Как жало скорпиона, наклонилось

 

 

37 У пропасти. «Мы обойдем обрыв,

Чтоб подойти, – мне молвил мой вожатый, —

К чудовищу. Иди, не будь ленив,

 

 

40 Туда, где отдыхает зверь мохнатый».

Спустились мы по правой стороне

И тихо шли, боясь, чтоб дождь проклятый

 

 

43 Нечаянно не повредил бы мне.

К чудовищу уж близко подошли мы;

Как на отвесном склоне, в стороне

 

 

46 Теней мы увидали. Недвижимы,

Они сидели молча на песке,

Мучительными думами томимы.

 

 

49 Их лиц не видно было вдалеке.

«Чтобы узнать всю горечь их страданий,

Иди, приблизься к ним: по их тоске

 

 

52 Ты разгадаешь участь тех созданий,

Но краток будь в речах своих, смотри,

А я меж тем, предвидя все заране,

 

 

55 Чудовищу промолвлю слова три:

Пусть он своими мощными плечами

Поможет нам. Иди ж, поговори

 

 

58 С несчастными». Учителя речами

Я успокоен был и шел туда,

Где бледные, с потухшими очами,

 

 

61 Сидели тени. Слезы никогда

На лицах их в Аду не высыхали.

Чтоб жгучий дождь не сделал им вреда,

 

 

64 Они руками тощими махали,

Отбрасывая пламенный песок:

Так иногда, язвимый комарами

 

 

67 И осами, усталых псов кружок

То мечется, то лапами сгоняет

Несносных мух… Я оторвать не мог

 

 

70 Своих очей от призраков: смущает

Меня их скорбь под огненным дождем,

Который, как и прежде, не смолкает.

 

 

73 Но кто они? Их образ незнаком

Был для меня: ни разу я не встретил

Их на земле в дни прежние. Потом

 

 

76 На каждой шее призрака заметил

Я сумки разных красок. Украшал

Те сумки знак особенный{97}. И светел

 

 

79 Дух каждый становился и дрожал

От радости, когда с особым знаком

Свою суму глазами пожирал.

 

 

82 Я подошел поближе, чтоб под мраком

Их рассмотреть, и на одной суме,

Которая желта была, под лаком

 

 

85 Льва синего я разглядел во тьме.

Затем я не оставил обозренья:

На красной сумке видно стало мне

 

 

88 Гусыни небольшой изображенье,

Которая, как снег, была бела.

Вот далее явилось привиденье,

 

 

91 И белая сума его была

Украшена свиньею голубою,

И эта тень тогда произнесла:

 

 

94 «Скажи, зачем ты занесен судьбою

Сюда и в эту яму погружен?

И знаешь ли, кто рядом здесь с тобою

 

 

97 Появится? Я вижу, смертный сон

На голову твою не опустился,

Так знай, что Витальяно{98} осужден,

 

 

100 И хоть в Аду пока он не явился,

Но вечно здесь он осужден страдать.

Так уходи ж отсюда!.. Поселился

 

 

103 Как Падуанец, здесь я, чтобы внимать

Такие флорентинцев восклицанья:

«О, рыцарь полновластный! Будем ждать,

 

 

106 Что он сойдет в мир вечного страданья

С той сумкой, где три клева он носил…»

И призрак, кончив горькое сказанье,

 

 

109 В одну минуту рот свой искривил

И высунул язык свой он; так точно

Облизываться бык иной любил.

 

 

112 Меж тем, боясь, чтобы меня заочно

За медленность учитель не корил,

Я поспешил назад к нему нарочно

 

 

115 И за тенями больше не следил.

Учитель мой уже сидел в то время

На раменах чудовища и был

 

 

118 Готов лететь. «Садись, двойное бремя

Ему легко; будь тверд теперь и смел.

Отсюда спуск, – скалы отлого темя, —

 

 

121 Опасен нам, и ты бы оробел

Без помощи чудовища спускаться.

Хочу, чтоб в середине ты сидел,

 

 

124 Иначе хвост, что очень может статься,

Тебе дорогой может повредить».

Как человек, успевший растеряться,

 

 

127 Когда его в ознобе станет бить

Лихая лихорадка и, синея,

Захолодеет тело, – может быть,

 

 

130 Таков был я. От ужаса бледнея,

Учителя слова я услыхал,

Но, увещанья слыша, стал бодрее,

 

 

133 Как раб, который возле увидал

Бесстрашного владыку. Поместился

Я на плечах чудовища, желал

 

 

136 Просить певца, но только не решился

Ему сказать: «Ах, обними меня!»

Но мысль мою он понял, наклонился,

 

 

139 Привлек к себе, руками охраня,

И крикнул так: «Ну, Герион, в дорогу!

Ты, ношу непривычную ценя,

 

 

142 Спускайся вниз кругами понемногу:

Пусть будет тих могучий твой полет».

Я затаил в себе души тревогу,

 

 

145 Прильнув к путеводителю, – и вот,

Как челн, с песчаной отмели сходящий

И тихо выплывающий вперед,

 

 

148 Так двигался наш кормчий настоящий;

Махая грозно лапами во тьме,

И с нами быстро в воздухе летящий…

 

 

151 Боюсь сказать, как страшно стало мне:

Не так смутилось сердце Фаэтона,

Когда, поводья бросив в вышине,

 

 

154 Зажег он небеса во время оно, —

Не так Икар несчастный был смущен,

Когда под жарким солнцем небосклона

 

 

157 Воск на крылах его был растоплен

И услыхал отца он восклицанье:

«Избрал ты путь несчастный, и вот он

 

 

160 Тебя сгубил!» Мой страх, мое страданье

Ужасней были в миг, когда из глаз

Исчезло все, когда лишь колебанье

 

 

163 Чудовища я видел в страшный час

И воздух под собой и над собою.

Мы плыли тихо, медленно кружась,

 

 

166 Но я не мог, кругом охвачен мглою,

Воздушного полета замечать,

Лишь услыхал, что вправо подо мною

 

 

169 Ад темной бездны начал грохотать.

Чтоб вниз взглянуть, я круто вдруг нагнулся

И в тот же миг стал сильно трепетать

 

 

172 И в ужасе невольном содрогнулся:

Из темной бездны стоны к нам неслись

И огоньки сверкали там… Свернулся

 

 

175 Почти в клубок я, заглянувши вниз,

И зрелище мучительных страданий

Стал постигать… Все житье напряглись…

 

 

178 Как сокол после долгого летанья,

Не видя птиц, спускается назад,

Кончая бесполезное порханье,

 

 

181 Так Герион спустил нас в темный Ад,

Стал на одно мгновенье под скалою

И, бросивши на нас последний взгляд,

 

 

184 Помчался и из глаз исчез стрелою.