Джек Тот, Джулиан, Шарлотта и я шагали по большому вестибюлю к широкой лестнице. Пока мы поднимались на третий этаж, все молчали.
Наверху был узкий коридор с уймой дверей. Джулиан приоткрыл дверь с табличкой «301».
– Вот наш кабинет. Классным руководителем у нас будет мисс Петоза. Я слышал, она ничего, главное – не попасть к ней на математику. На уроках она зверствует.
– Неправда, – возразила Шарлотта. – В прошлом году она вела математику у моей сестры, и сестра говорит, что мисс Петоза абсолютно нормальная.
– Мне рассказывали другое, – ответил Джулиан. – Ну да какая разница. – Он закрыл дверь и двинул дальше по коридору. – Вот лаборатория. – Он встал перед полуоткрытой дверью точно так же, как и минуту назад. Он ни разу не взглянул на меня, но я другого и не ожидал. Я тоже на него не смотрел. – До первого сентября никому не известно, кто будет вести естествознание, но все хотят мистера Холлера. Он учил нас в младших классах. На уроках он иногда играет на огромной тубе.
– Это не туба, а баритон, – заспорила Шарлотта.
– Туба! – И Джулиан захлопнул дверь.
– Слушай, дай ему хотя бы зайти внутрь и осмотреться, – буркнул Джек Тот, проталкиваясь мимо Джулиана и Шарлотты и снова открывая дверь.
– Хочешь – заходи, никто не мешает, – сказал мне Джулиан. И впервые на меня взглянул.
Я пожал плечами и пошел в лабораторию. Джулиан отскочил в сторону, будто боялся, что я случайно его задену.
– А чего тут смотреть? – И Джулиан стал указывать пальцем на все подряд: – Это инкубатор. Черная штуковина – доска. Это парты. Это стулья. Это бунзеновские горелки. Это таблица химических элементов. Это мел. Это тряпка.
– Джулиан, он знает, что такое тряпка, – сказала Шарлотта. Она чем-то напоминала мне Вию.
– Ты уверена? – ответил Джулиан. – Мистер Попкинс сказал, что он никогда не ходил в школу.
– Ты же знаешь, что такое тряпка, да? – спросила меня Шарлотта.
Если честно, я так нервничал, что ничего не смог из себя выдавить и уставился в пол.
– Эй, ты говорить-то умеешь? – спросил Джек Тот.
– Ага. – Я пока не смотрел ни на кого из них, ну то есть не смотрел им в лицо.
– Ты знаешь, что такое тряпка, правда? – спросил Джек Тот.
– Угу, – промычал я.
– Я же говорил, что тут нечего смотреть, – зевнул Джулиан.
– У меня вопрос… – Я старался, чтобы мой голос не дрожал. – Э-э. «Наш кабинет» – это как? В нем какие-то особые занятия проходят?
– Нет, это комната нашего класса, – объяснила Шарлотта, не обращая внимания на ухмылку Джулиана. – Ты туда приходишь с самого утра, а классный руководитель проверяет, кто отсутствует, делает объявления. В общем, это твой главный класс, хотя и не совсем класс. То есть, разумеется, класс, но…
– Шарлотта, я думаю, он понял, – перебил ее Джек Тот.
– Ты понял? – спросила меня Шарлотта.
– Ага, – кивнул я.
– Тогда идем отсюда. – Джек Тот направился к двери.
– Погоди, Джек, нам нужно ответить на все вопросы! – остановила его Шарлотта.
Джек Тот повернулся, закатив глаза.
– У тебя есть еще вопросы? – спросил он.
– Э-э, нет, – ответил я. – Ой, на самом деле есть. Твое имя – Джек или Джек Тот?
– Джек – мое имя. Тот – фамилия.
– А-а, просто мистер Попкинс сказал, что ты Джек Тот, и я подумал…
– Ха! Ты подумал, что он «Джек тот», а не «Джек этот»? – загоготал Джулиан.
Джек пожал плечами.
– Меня часто зовут по имени и фамилии. Не знаю почему. Ну, теперь-то можем идти?
– В актовый зал! – Шарлотта первой выпорхнула из лаборатории. – Там прекрасно! Тебе понравится, Август.
Шарлотта вела нас на второй этаж и болтала без умолку – о спектакле «Оливер», который они ставили в прошлом году. Оливера играла она, Шарлотта, даром что девочка. Сообщив это, Шарлотта распахнула двойные двери в огромный зал. На другом конце зала была сцена.
Шарлотта поскакала к сцене. Джулиан – за ней, но, пробежав половину пути, обернулся.
– Давай сюда! – крикнул он мне и махнул рукой.
– В зале собралась сотня людей, не меньше! – воскликнула Шарлотта, и я не сразу сообразил, что это она про «Оливера». – Я так волновалась! У меня было столько реплик, и еще я пела все эти песни. Очень трудная роль. – Обращалась Шарлотта ко мне, но на меня почти не смотрела. – На премьере мои родители сидели сзади, примерно там, где сейчас стоит Джек, но когда в зале темно и горят только огни рампы, актеры зрителей почти не различают. И я прямо места себе не находила: «Где мои родители? Где мои родители?» И тогда мистер Резник, он вел у нас театральное мастерство в прошлом году, говорит: «Шарлотта, да у тебя звездная болезнь. Прекрати!» А я ему: «Хорошо». А потом разглядела родителей и совсем успокоилась. Представляешь, я не забыла ни одной реплики!
Пока она говорила, Джулиан исподтишка меня разглядывал. К этому мне не привыкать. Многие думают, что если на меня коситься, не поворачивая головы, то я ничего и не замечу, но я всегда замечаю – голова-то все равно немного наклоняется. Я обернулся проверить, куда делся Джек. Он так и остался у дверей, ждал нас со скучающим видом.
– Мы ставим спектакли каждый год, – сказала Шарлотта.
– Не думаю, что он захочет участвовать, – усмехнулся Джулиан.
– Можно участвовать в спектакле, не выступая на сцене, – Шарлотта посмотрела на меня. – Заниматься освещением. Или раскрашивать декорации.
– О да, мечта, а не работа! – хмыкнул Джулиан.
– Но если не хочешь заниматься театральным мастерством, есть и другие курсы по выбору. Танцы, или хор, или оркестр. Есть курс «Искусство быть первым»…
– На это «искусство» только ботаники записываются, – перебил Джулиан.
– Джулиан, какой ты несносный! – не выдержала Шарлотта, но он в ответ только фыркнул.
– Я выберу естествознание, – сказал я.
– Ого! – воскликнула Шарлотта.
Джулиан поглядел прямо на меня:
– Согласно всеобщего мнения, естествознание – самый трудный курс по выбору. Без обид, но ты никогда не ходил в школу. С чего ты решил, что справишься? Ты когда-нибудь раньше занимался наукой? Настоящей наукой, а не наборами юного химика?
– Да, – кивнул я.
– Джулиан, он же учился, только дома! – вступилась за меня Шарлотта.
– И что, учителя приходили к нему домой?
– Его учила мама! – ответила Шарлотта.
– А она учитель? – спросил ее Джулиан.
– Она учитель? – обернулась ко мне Шарлотта.
– Нет, – ответил я.
– Ну я и говорю! – Джулиан торжествовал. – Как можно преподавать естествознание, если ты не настоящий учитель?
– Уверена, у него все получится.
– Что вы там застряли? Идем в библиотеку! – крикнул нам Джек, которому, видимо, надоело торчать в актовом зале.
– А почему у тебя такие длинные волосы? – спросил у меня Джулиан. Он явно ко мне цеплялся.
Я не знал, что отвечать, и просто пожал плечами.
– Можно задать тебе вопрос? – не унимался Джулиан.
Я снова пожал плечами. Вообще-то два вопроса он уже задал.
– Что у тебя с лицом? Ты на пожаре обгорел или как?
– Джулиан, ну зачем говорить человеку гадости! – возмутилась Шарлотта.
– Это не гадости. Я просто спрашиваю. Мистер Попкинс говорил, что нам тоже можно задавать вопросы.
– Да, но нормальные вопросы! И потом, он таким родился. Мистер Попкинс же нам все объяснил. Ты что, не слушал?
– Еще как слушал! Но мало ли, может, он еще и в пожар угодил.
– Эй, Джулиан, – сказал Джек с другого конца зала. – Замолчи уже наконец.
– Сам замолчи! – огрызнулся Джулиан.
– Август, идем в библиотеку, – позвал меня Джек.
Мы с Джеком вышли из зала вместе. Он открыл двойные двери, пропустил меня и, когда я проходил мимо, посмотрел мне в глаза, будто хотел, чтобы я тоже на него посмотрел. Ну, я так и сделал. А потом я улыбнулся, честное слово. Иногда так бывает: вот-вот расплачешься, но вдруг раз – и уже чувствуешь, что вот-вот рассмеешься. Уголки рта у меня не поднимаются вверх, как у остальных людей. Губы растягиваются в прямую линию поперек лица. Но Джек Тот все равно понял, что я ему улыбнулся. И улыбнулся в ответ.
– Джулиан – дурак, – прошептал он. – Но, чувак, разговаривать-то тебе все равно придется. – Он произнес это очень серьезно: похоже, он пытался мне помочь. Я кивнул. Когда нас нагнали Джулиан и Шарлотта, мы немного потоптались на месте, рассматривая свои башмаки. Потом я поднял глаза на Джулиана.
– Между прочим, правильно говорить «согласно всеобщему мнению», – сказал я.
– Ты о чем?
– Ты сказал «согласно всеобщего мнения».
– Не говорил!
– Говорил-говорил, – подтвердила Шарлотта. – Ты сказал, что естественные науки, согласно всеобщего мнения, очень трудные. Я слышала.
– Ничего подобного.
– Нашли о чем спорить, – сказал Джек. – Идем.
Шарлотта пошла следом за Джеком по коридору, а я за ней. Но Джулиан внезапно выскочил вперед, и из-за этого я споткнулся и чуть не упал.
– Ох, извини! Мне очень жаль, – бросил мне Джулиан.
Но, судя по тому, как он на меня поглядел, ему не было жаль. Ни капельки.